Валерия Ким, участница CCA LAB

Посреди пустыни, где земля иссыхает от жажды, где вода заряжает кислород своим отсутствием, окружающая обстановка сама диктует ярко выраженную театрализованность, экзальтированную неестественность происходящего в противовес угнетенности природных условий. Складывается ощущение утопичности сюжета, и за счёт этого опыт его проживания особенно необычен: незнакомцы на экране кажутся родными, а их действия вдруг поддаются стройной логике. Во всеобщей суете и утомлении улавливается мерный лад, настроенный на низкие частоты. Кино как переживание здесь зачастую является внутренним стимулом, движущей силой - всеобъемлющей и тектонической. 

Герои легко пропускают формальное знакомство, и зритель погружается в динамичный круговорот событий в отдаленной местности Каракалпакстана, следуя за местным Феллини в его увлекательном приключении в мир кино, который появляется на горизонте и манит его за собой как мираж настоящего волшебства, за которым он привык тихо наблюдать в темноте своего маленького заброшенного кинотеатра. В этом кинотеатре его жизнь обретала смысл, придуманная реальность увлекала его и словно давала шанс в этом темной пространстве нащупать новую глубину, найти новое отражение себя. Символично, что только через разрушение этой колыбели внутренней трансформации Феллини, случается надлом общего бытия, выстроенного в течение всей картины, который позволяет найти новые притоки сознания и выдумать (а может и нет) новые объемы иллюзий спасательных кораблей.    

В кино, как и в жизни, происходит многое, и при этом не происходит ничего. Динамика происходящего на плоском экране побуждает поплотнее упереться спиной в мягкую спинку кресла и погрузиться в собственные грезы, тогда как намеренное отсутствие ярких вспышек нередко дает простор для более сложных эмоций. Связь кино и действительности подспудная, но гораздо более крепкая, чем это может казаться. Ведь вымышленный герой Феллини, совсем не Федерико, показывает кадры из самодельной склейки кинолент, среди которых мелькают кадры авторства реального Феллини - сверхтаинство, не меньше. Эта абсурдистская магия - самое увлекательное изобретение на все времена.